Убытки армян— 2000 баранов, 500 коров.
[Хитрость?]
До 1905 г. я никогда не покидал мой кабинет из-за общественных, не литературных дел.
А в 1905 г., когда начались те ужасы, которые называются армяно-татарскими столкновениями, я уже оставил мое литературное мирное занятие, но опять таки [в этом адском] среди убийств, среди пожаров, среди грабежа и грабителей занимался делом мира и умиротворения и [совершал] исполнял дело не то что партийного человека, но даже не армянина, а человека.
[С первых же шагов я открывал убийства татар и начал с моих] и тот белый флаг, который все время беспорядков я держал в моих руках, не выпускал из моих рук никогда — ни перед пожаром Карахача, ни тогла, когда наступали, даже не в ту ужасную ночь, когда татары [сделали нападение] окружали Шулаверы, где находились моя жена и мои дети, и хотели резать.
Что касается партийных людей. то я открыто действовал против тех. кто разжигал страсти, против тех, кто занимался вымогательством, наконец, против тех, кто побледневшим от ужаса крестьянам рассказал свое социалистическое мировоззрение, — будь он дашнакцаканом или социал-демократом, о чем в свое время заговорила пресса
